Мф., 91 зач., XXII, 23-33 (о. Стефан Домусчи)
23 В тот день приступили к Нему саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его:
24 Учитель! Моисей сказал: если кто умрет, не имея детей, то брат его пусть возьмет за себя жену его и восстановит семя брату своему;
25 было у нас семь братьев; первый, женившись, умер и, не имея детей, оставил жену свою брату своему;
26 подобно и второй, и третий, даже до седьмого;
27 после же всех умерла и жена;
28 итак, в воскресении, которого из семи будет она женою? ибо все имели ее.
29 Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией,
30 ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах.
31 А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом:
32 Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых.
33 И, слыша, народ дивился учению Его.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Для нашего слуха ситуация, описанная саддукеями, выглядит каким-то полным безумием. Однако для многих древних народов закон левирата – то есть обычай, по которому вдова должна была вступить в брак с ближайшими родственниками умершего – был очень распространён. И это с человеческой точки зрения вполне понятно: как можно иначе защитить вдову, которая, как и любая другая женщина в патриархальном обществе, не имела иного источника для существования, кроме как мужа? Таким образом через левират решался целый круг проблем: во-первых, вдова не покидала семьи, становясь женой брата умершего, и её материальное положение существенно не изменялось; во-вторых, её дети также оставались в кругу ближайших родственников, им не надо было привыкать к обычаям чужой семьи или даже другого рода.
В переложении саддукеев это предписание закона Моисея было доведено до абсурда: едва ли можно представить себе ситуацию, когда семеро братьев один за другим умирают, и при этом ни один из них не оставляет после себя потомство. Саддукеи, сознательно моделируя в реальности невозможную ситуацию, пытаются таким издевательским образом показать абсурдность самой идеи воскресения.
Ответ, который даёт саддукеям Спаситель, не просто категоричен. Это, можно сказать, позорный «неуд», публичное признание профессиональной несостоятельности лучших мыслителей одного из течений иудаизма. Вполне в традиции ведения спора в рамках Божественных Писаний, Иисус указывает им на слова книги Исход, которые прекрасно знали саддукеи. Бог является Моисею в горящей купине и обращается к нему со словами: «Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова» (Исх. 3:6). То есть для Бога все они живы: Он – вне времени, для Него нет той протяжённости между вчера – сегодня – завтра, в которой живёт каждый из нас: Его бытие – это всегдашнее «сегодня», те, кто для нас в данный момент находятся в гробах, у Бога уже воскресли и живы! Проблема саддукеев в том, что они смотрели на идею воскресения утилитарно, заблуждаясь, что в воскресении всего лишь будет продолжаться та же самая материальная, физическая жизнь, некогда прерванная смертью. Но Спаситель решительно пресекает такой подход: Он говорит о существенном изменении качества жизни воскресших людей, об их тождественности ангельскому миру, который не имеет потребности ни в питании, ни в размножении – в том, что и свойственно животному миру.
При том, что учение о воскресении было одним из ключевых отличий фарисеев от саддукеев, слова Христа вызвали изумление у слушателей. Так просто, чётко и уверенно рассказать о сути воскресения на фоне агрессивно-изворотливо настроенных саддукеев – до Иисуса никто не мог. Глубинная вера Спасителя в то, что для Бога мертвецов не существует, у Него все люди – живые, породила особый интерес к этой теме среди слушавших. Евангелист Лука, повествуя об этом эпизоде, добавляет реплику одного из слушавших: «Учитель! Ты хорошо сказал!» Это прямое свидетельство, что слова Христа внесли ясность в смутные, неоднозначные представления о самой сути воскресения из мертвых – что и позволяло саддукеям глумиться над идеей воскресения.
Воскресение мёртвых – ключевое понятие христианства. И, в отличие от ветхозаветных фарисеев и саддукеев, мы находимся в совершенно ином положении. Они могли лишь гадать, как это может быть – у нас же есть свидетельство Евангелия о Воскресшем Христе Спасителе, о свойствах Его Тела, которое прошло через крестную смерть и погребение – и восстало к новой жизни. И самое главное, о чем каждому из нас необходимо помнить – то, какими мы воскреснем – в теле ли славы, или же в теле стыда и позора –целиком зависит от нашей нынешней жизни. Либо мы сохраним храм души, некогда переданный нам Богом, в чистоте и святости – либо мы разрушим его красоту и непорочность – зависит только от свободного выбора каждого из нас.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Иудаизм времен Иисуса Христа был очень неоднороден. В рамках единой религиозной традиции, сосредоточенной вокруг Иерусалимского храма, общего для всех богослужебного ритуала и Священного Писания, сосуществовали несколько богословских направлений. Два самых влиятельных – фарисейство и саддукейство. Фарисейская партия была наиболее многочисленна. Это были ревнители старины и отеческих преданий. Они со всей скрупулезностью и дотошностью старались исполнить в своей жизни все предписания закона Моисеева, а также те правила и постановления, которые возникли на основе этого закона в более поздний период истории еврейского народа. Фарисеи верили в бессмертие души, воскресение тела и в существование ангелов.
В отличие от них партия саддукеев была не так многочисленна. Однако она была наиболее влиятельна благодаря своим политическим связям. К партии саддукеев принадлежали иудейские первосвященники и другие представители религиозной элиты евреев. В отличие от фарисеев, которые в своих богословских воззрениях основывались исключительно на тексте Священного Писания, саддукеи были сторонниками более свободных взглядов. Они не чурались греческой философии и, вообще, языческой образованности. Яркой отличительной чертой богословия саддукеев было их отрицание загробной жизни, а также телесного воскресения мертвых.
Вопрос, который саддукеи в сегодняшнем отрывке задают Христу, как раз-таки направлен против фарисейского учения о загробном существовании человеческой души и телесного воскресения мертвых. Они вспоминают о законе, который называется левират. Суть его сводится к тому, если человек умер и не оставил после себя детей, его ближайший родственник, брат, должен был взять его вдову, сделать своей женой и восстановить для своего брата потомство. Это вопрос-ловушка. Ведь, действительно, если было семь братьев, которые умирая, не оставляли после себя потомства, чьей женой будет вдова во время воскресения?
В ответ на это Господь говорит им, что нельзя о мире духовном мыслить в категориях мира тварного. То, что будет там, – совсем иная реальность. О ней мы не можем думать, опираясь единственно на опыт нашей повседневной жизни здесь и сейчас. Продолжая эту мысль Спасителя, апостол Павел утверждает: то, что мы знаем о том мире, видно нам «как бы сквозь тусклое стекло, гадательно». В другом месте он еще более ярко высказывает эту мысль. Апостол рассказывает, что был «восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать». Нельзя пересказать, т.к. не с чем сравнить. Это абсолютно новый, потрясающий опыт, который не имеет аналогов с тем, что мы чувствуем и переживаем здесь. Именно поэтому наши понятия и слова о Боге, об ангелах, о посмертном состоянии человека и о многом другом, связанным с миром потусторонним, – всего лишь слабые аналогии, которые мы заимствуем из нашей земной жизни. А потому никогда не стоит делать однозначные и окончательные утверждения о вещах нам недоступных или доступных лишь отчасти, опираясь при этом единственно на те данные, которые предлагает нам жизнь в этом мире. Во всех подобных ситуациях следует хоть немного перестать доверять тому, что нам подсказывает рассудок, просто довериться Богу и оставить хоть немного места для Его тайны.
Источник: Радио «Вера»
(92)